О ключевых переменах в энергетическом секторе (мировые тенденции)

От СОР 21 до EXPO-2017 один шаг

Подобно известной поговорке о том, что все семьи счастливы одинаково, но каждая семья несчастна по своему, каждая страна в мире имеет свои проблемы и достижения. Но вместе с тем, сегодня всеми странами планеты признана общность проблемы глобального потепления, последствия которого затрагивают интересы всей планеты в целом. Если до недавнего времени в восприятии серьезности этой проблемы не было единого понимания, то истекший 2015 год оказался поворотным. В этом мир убедился, когда 12 декабря 2015 г. на саммите СОР 21 в Париже главы 150 государств заключили Соглашение по климату. В отличие от Киотского протокола и других предшествующих актов, Парижское соглашение охватывает более широкий спектр вопросов и получило правовую силу после подписания его главами 175 стран в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке 22 апреля 2016 г.

К этому Соглашению мировое шествие растянулось на 20 лет, все ближе приближаясь к угрозам климата (см. таблицу «20 лет борьбы с глобальным потеплением»).

В этом Соглашении главы 178 государств мира приняли на себя конкретные обязательства (INDC) по новой энергетической стратегии и снижению выбросов углекислого газа (CO2). Чтобы удержать глобальное потепление в пределах 2°, объёмы выбросов парникового газа должны быть снижены на 40 %. Своеобразным этапом оценки экологической ситуации и исполнения принятых странами обязательств может оказаться предстоящий в Астане EXPO-2017.

Скачкообразно к будущему

Соглашение вступит в силу только в 2020 году, однако 2015 год уже войдет в историю как поворотный. В этом нас убеждает динамика событий в энергетическом секторе, которые получили отражение в отчетах нефтяных компаний и ряда аналитических центров.

Согласно недавнего отчета BP, в прошлом году выбросы углекислого газа впервые за 25 лет (за исключением короткого периода финансового кризиса) стабилизировались и остались на прежнем уровне.

Доля ВИЭ в общей структуре выработки электроэнергии за 2015 г. составила 19,1 %, не считая атомной энергии (2,6 %).

Мнение экспертов сходится в том, что новым видам энергии нужно немало времени, чтобы закрепиться на мировом рынке и постепенно вытеснить углеводороды. Так, нефти изначально принадлежал лишь 1 % от общего объема производимой энергии; ей понадобилось 40 лет, чтобы достичь 10 % доли (в настоящее время ее доля составляет более 30 %). Природному газу потребовалось 50 лет, чтобы достигнуть 8 % в общем объеме энергетического баланса (сегодня его доля составляет около 25 %). По мнению эксперта компании BP Dale, возобновляемые источники энергии развиваются теми же темпами, что и атомная энергетика, то есть быстрее, чем нефть или газ. Основное отличие в том, что если развитие атомной электроэнергетики стабилизировалось в результате замедления темпов развития инноваций (атомные электростанции утеряли преимущество производить лучше и дешевле), «то, предположительно, стоимость ветряной и солнечной энергии будет продолжать снижение».

Это означает, что в соответствии с различными сценариями, возобновляемые источники энергии «займут значительные доли на рынке гораздо быстрее, чем любой ископаемый источник энергии». Это означает, что, тем не менее, понадобится еще около 20 лет, прежде чем возобновляемые источники получат 8 % доли в энергетическом балансе. Таким образом, от идеи о том, что – «возобновляемые источники энергии всегда останутся маргинальными» – мы плавно переходим к убеждению, что их доля в структуре энергетического сектора возрастет значительно быстрее, чем этого ожидают рынки.

К тому же технологический прогресс в сфере неископаемых энергоносителей развивается в ускоренном ритме. В течение последнего десятилетия производственные мощности солнечной энергии удваивались каждые 20 месяцев. Интересно заметить, что в 2000 году по ожиданиям МЭА (Международное энергетическое агентство) солнечные мощности должны были достигнуть 4 Гвт к 2010 г., которые превысили эти ожидания в 10 раз и составили 41 Гвт, в 2010 г. прогноз Агентства на 2020 г. составил 113 Гвт, фактически к 2015 г. они превысили 177 Гвт только за первые 5 лет. Прирост энергетического потенциала за короткий промежуток составил более чем в 4 раза. Только за 2014 г. прирост солнечной панельной энергии составил 40 Гвт, то, что было достигнуто за первые 10 лет.

Сегодня крупнейшим производителем солнечной энергии в мире, опережая Германию и США, является Китай.

Аналогичные высокие темпы наблюдаются и в ветровой энергетике. Здесь также доминирует Китай, с объемом в 145 ГВт представляет собой вдвое большую мощность, чем в Соединенных Штатах, и в три раза больше, чем в Германии!

Кумулятивная мощность ветряков в два раза превышает энергию от солнца и составляет 370 Гвт. 10 лет тому назад его мощности ограничивались потолком в 48 Гвт. Этот вид энергии обеспечивает уже 20 % потребности Дании, Никарагуа, Португалии и Испании.

ВИЭ с точки зрения организации производства – это его децентрализация, что означает конец эры оптовых поставщиков.

В то же время относить подобный вердикт к углеводородам еще преждевременно. Они обеспечивают более 80 % потребностей транспортных средств. Однако здесь запущен устойчивый процесс отказа от двигателей внутреннего сгорания (ДВС), в пользу экологически чистых двигателей на совершенно иных принципах, без использования нефтепродуктов. Достижения американской фирмы Тесла и японской – Тойота в этом убеждают весь мир.

Крупнейшее в мире нефтяное государство – Норвегия с 2025 года запрещает ввоз и продажу в стране автомобилей с ДВС на бензине или дизеле. Таким образом, это решение приближает конец эпохи автомобилей с ДВС – главных потребителей нефти. С введением такого запрета с 2025 года на улицах Норвегии будут курсировать только электромобили. Такое же обязательство в ближайшие дни будет принято Голландией. Франция значительно отстаёт от северных соседей: в 2015 году она продала 22 тыс. электромобилей против 34 тыс. в Норвегии.
Правительства европейских стран вводят экологические бонусы для покупателей электромобилей, возвращая им часть стоимости в несколько тысяч евро. Нужно ли радоваться бездумным инвестициям в нефтяной сектор, если уже нефтяное государство само ускоряет наступление новой эпохи без нефти?! Постнефтяная эпоха не за горами.

Одновременно с этим все страны стремятся повысить свою энергоэффективность. В результате в 2015 году мировой спрос на энергию возрос лишь на 1 %. Это соответствует половине среднего темпа, зарегистрированного за последние 10 лет. Эпоха быстрого роста экономики за счет больших объемов энергии позади.

Таким образом, в энергетическом секторе происходят крупные изменения, которые будут сопровождаться тектоническими сдвигами в экономике многих стран. И это уж не благое пожелание, а веление эпохи.

Эти изменения в будущем должны привести к полному вытеснению углеводородов, как источников производства необходимой энергии. В наибольшей степени и в первую очередь эти изменения должны коснуться угля, который остается главным источником электроэнергии в большинстве стран мира, включая Казахстан.

Зеленый свет инвестициям в «зеленую» энергию

Рекордного уровня достигли объемы инвестиций в возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Здесь имеет место инвестиционная переориентация в «зеленую» энергию. Если некоторое время тому назад призыв к банкам и компаниям инвестировать в ВИЭ рассматривался как благое пожелание, то сегодня это уже устойчивый тренд. Происходит устойчивая переориентация инвестиций от ископаемых углеводородов к возобновляемым ресурсам.
Если 10 лет тому назад в возобновляемые ресурсы в мире было вложено всего 73 млрд долларов США, то в 2015 году объем глобальных инвестиций в этот сектор экономики, по данным REN 21, превысил 286 млрд долларов США.

Скачок инвестиций в сектор ВИЭ более чем в три раза означает, что к этим видам энергии разворачиваются и крупные мировые нефтяные компании.

Какие же страны оказались наиболее предпочтительными для инвестиций в «зеленую» энергию? Этот вопрос представляет большой интерес для институциональных инвесторов. Исследования Кабинета EY показывают, что здесь лидируют США, Индия и Китай. Страны Европы с этой точки зрения оказались во втором эшелоне: Германия на пятом и Франция на восьмом. Изучение Кабинета EY показывает падение инвестиционной привлекательности в этот альтернативный сектор экономики в большинстве стран континента. Только две названные страны оказались в первой десятке. Среди критериев инвестиционной привлекательности стран доминируют четыре показателя:

Макроэкономическое окружение
Инвестиционный климат
Энергетическая безопасность
Система правительственных субвенций в этот вид энергии.

Многим странам предстоит усиление собственных позиций в инвестиционной привлекательности в сектор «зеленой» энергии. Приведенные данные отражают рост реального интереса в мире в этот сектор экономики.

Несмотря на деструктивные меры по отношению к углеводородам, их доля в энергетическом потреблении остается высокой – 78,3 % на начало 2016 г. При этом наибольшая доля, почти 40 %, приходится на долю самого опасного вида – угля.

Уголь – тормоз будущего прогресса

На COP 21 в Париже этот вид энергии постоянно презентовался как враг номер один для климата и здоровья людей. Экологическая катастрофа планеты окажется неизбежной, если не решится вопрос с закрытием угольной темы навсегда.

Уголь – самый доступный и самый опасный вид углеводородов. Как вид энергии в природе он остается в изобилии. При нынешних темпах эксплуатации к 2030 году будут использованы только четверть мировых запасов. В ресурсе останется более 900 миллиардов тонн, что представляет собой более ста лет безбедного мирового потребления. США располагает самыми большими запасами в мире – 237 млрд тонн. Казахстан с резервом в 34 млрд тонн занимает 8 позицию в мировом рейтинге.

С долей почти 30 % среди источников первичной энергии, уголь занимает сегодня второе место в мире после нефти, но перед газом. В производстве электроэнергии – первое место с более высоким показателем – в 40 %. Конечно, Международное энергетическое агентство (МЭА) в своем глобальном прогнозе на ближайшие пять лет понизило спрос на уголь до 500 млн тонн, что значительно ниже предусмотренных 9 млрд тонн к 2019 году, но его статистика показывает динамическую кривую: в период с 2000 по 2013 гг. мировое потребление угля выросло почти на 4 % в год. Объем угольной энергии, эквивалентный большому ядерному реактору новых угольных электростанций, производился каждую неделю в среднем в период с 2010 по 2014 годы.

Несмотря на некоторое снижение в 2015 году, уголь сохраняет устойчивую позицию во многом благодаря своей конкурентоспособности: среднемировая стоимость производства электроэнергии за счет угля за 1 Мвт/ч составляет менее 60 евро, в то время как газа – 70 евро, источников солнечной энергии и материкового ветра – 80 евро и, наконец, новой атомной энергии – более 100 евро. Стоимость электроэнергии за счет берегового ветра превышает 200 евро за 1 Мвт/ч. В этом контексте для стран с развитой добывающей промышленностью редким является желание развивать смешанное производство энергии.

Уголь, являясь самым доступным видом энергии, в то же время он остается самым опасным для человека и атмосферы. Ущерб для климата от использования угля очевиден. Показательным примером является станция на угле в 1000 МВт – эквивалент ядерного реактора средней мощности, которая производит столько выбросов CО2, как два миллиона автомобилей.

Чтобы «сэкономить» 1 трлн тонн CO2 к 2050 году – переломный момент, если придерживаться цели COP 21 – почти 90 % запасов угля на планете должны оставаться в недрах неиспользованными.

Играет ли уголь прежнюю роль в производстве энергии? С момента проведения COP 21 этот вопрос приобрел еще большую актуальность. От этого ресурса, который отвечает за 60 % увеличения выбросов парниковых газов, европейские страны начинают отказываться и переходить на возобновляемые источники. Развивающиеся страны, тем не менее, еще не готовы от него отказаться полностью. Уголь остается одним из двигателей развития в Китае, США и в Индии. Их годовой объем потребления за 2013 год составил 1970, 453 и 360 млрд тонн соответственно.

Польша – настоящий чемпион Европы по производству угля (более 90 % электроэнергии) также защищает 100 тыс. рабочих мест в данном секторе. Что касается Соединенных Штатов, их развитие в производстве газа и сланцевой нефти позволило им значительно увеличить объемы экспорта угля в другие страны. До 2008 года уголь здесь был дешевле, чем газ, и поставлял половину электроэнергии в стране.

Между тем, падение китайского спроса в сочетании с изменениями источников энергии в США отрицательно сказались на мировом спросе на уголь. В 2015 году объемы потребления всех других энергоносителей, от газа и нефти до возобновляемых источников энергии, увеличились; потребление угля же упало до исторического минимума. В США на смену углю пришел природный газ, заняв лидирующее место в американском энергетическом секторе.

Потребление угля в Китае снизилось примерно на 5 % в 2015 году и этот новый спад – после 2,9 % в 2014 году – подтверждает, что Китай достиг своего «пика угля» в 2013 году – согласно исследованиям Института экономики энергетики и финансового анализа (IEEFA). Одним из признаков перехода к новым источникам энергии Китайская Ветроэнергетическая Ассоциация (CWEA) считает тот факт, что в 2015 году мощность ветровой энергии увеличилась на 30,5 гигаватт (GW): сегодня мощность китайской ветроэлектростанции намного опережает подобные мощности соседних стран по рейтингу: вдвое больше, чем в Соединенных Штатах, и в три раза, чем в Германии!

В Индии, где еще сохраняется большой дефицит электроэнергии, тоже предусматривается дальнейший прирост производства и использования угля. В этих странах, как и в некоторых слаборазвитых, конец угольного производства наступит не сразу, оставаясь уделом нескольких регионов в мире. В коксующем угле сохраняется потребность металлургической промышленности.

Очевидно, нужно немного запастить терпением, чтобы увидеть окончательное падение угля по всей планете. Таким образом, движение в заданном направлении, которое займет от двадцати до двадцати пяти лет, уже началось. Иногда речь заходит о чистом угле, но технологии улавливания выбросов CO2 остаются очень дорогими. Одним словом, конец угля наступит, но не сразу!

Сегодня появляется все больше противников этого источника энергии, в том числе среди производителей. Крупнейшие в мире энергетические компании в прошлом году к СОР 21 объявили, что они отказываются от любого нового проекта, связанного с угольной промышленностью. Массовый отказ поддержки угольных проектов идет со стороны крупнейших банков и инвестиционных институтов.

От угольной энергии отказываются прежде всего развитые страны. Соединенное Королевство, которое является среди прочих вотчиной угольной промышленности, впервые объявило полное закрытие своих угольных электростанций в течение ближайших десяти лет.

Осенью 2015 года в Лондоне было принято важное политическое решение: через 10 лет Великобритания полностью остановит производство электроэнергии из угля. В то время как наиболее загрязняющие электростанции должны быть закрыты к 2023 году, все производство в данном секторе остановится окончательно в 2025 году. В 2015 году уголь обеспечил почти четверть электроэнергии Великобритании, но большинство объектов по его производству стареет и, следовательно, внедрение новых экологических стандартов в Европе не оставляет им шансов на существование.

В свою очередь, Франция подтвердила в преддверии COP 21 прекращение субсидий на проекты по экспорту угольных станций без CO2. В то же время, уже запущенное строительство (в Чили, Марокко, Бразилии и Монголии) будет продолжаться.

Представляя ситуацию в угольном секторе экономики было бы нелишним напомнить тернистый опыт Германии. После катастрофы на АЭС «Фукусима-1» в Японии в марте 2011 года, Берлин ускорил программу избавления от ядерной энергии – все реакторы будут закрыты к 2022 году – и в свою очередь запустил усиленную программу развития возобновляемых источников энергии, целью которой является 45 % экологичного потребления электроэнергии к 2025 году. Однако цена Energiewende («энергетической революции») оказалась непосильной: чтобы перейти на непрерывное производство экологически чистой энергии, Германия вновь запустила работу своих угольных электростанций на полную мощность, которые питаются непосредственно от шахт бурого угля на востоке страны, а не газовых электростанций, которые гораздо меньше загрязняют окружающую среду.

Рассматривая ситуацию в угольном секторе США, уместно будет заметить, что революция сланцевого газа в этой стране не только потрясла мировую нефтяную геополитику. Она также способствовала скорейшему спаду вековой американской угольной промышленности. Впервые в 2016 году природный газ станет первым источником для производства электроэнергии в США.

Бум сланцевого газа оказал механическое воздействие на производство угля в США, которое начало снижаться с 2008 года, опустившись в 2015 году до уровня 1986 года.

Ужесточение федеральных нормативных актов по эмиссии парниковых газов (план, представленный в августе 2015 года, предусматривает, чтобы угольные электростанции сократили свои выбросы на 30 % к 2030 году) способствовало завершению втягивания сектора в кризис. С 2012 года более пятидесяти производителей объявили о своем банкротстве. И список продолжает расти: два крупнейших американских предприятия, Peabody – компания, которой более ста лет – и Arch Coal, были внесены в этот список в соответствии с Главой 11 Кодекса США о банкротстве в этом году. За пять лет совокупная рыночная капитализация американских производителей угля упала с почти 75 миллиардов долларов до менее 7 миллиардов долларов, по данным Bloomberg. Десятки тысяч рабочих мест были сокращены.

Сланец не единственный, кто несет ответственность за это. Производители также не торопились предпринимать необходимые меры. Ослепленные бурным ростом китайской металлургической промышленности, они заключили неудачное пари. «Когда цена на каменноугольный кокс, который используется для производства стали, превысила 300 долларов за тонну в 2011 году, американские производители сделали большие инвестиции и влезли в огромные долги», утверждает Chiza Vitta, аналитик Standard&Poor’s, подчеркивая, что цена на данный момент составляет примерно 90 долларов за тонну. Alpha Natural Resources потратила 7 миллиардов, чтобы заполучить Massey Energy, специалиста по каменноугольному коксу, в то время как Peabody приобрела по высокой цене австралийского Macarthur Coal.

На самом деле, уголь по-прежнему является вторым источником в производстве электроэнергии и играет более важную роль, чем ядерная и возобновляемая («зеленая») энергия в США. И мировой спрос, движимый Индией и Юго-Восточной Азией, пока может сохраняться. Уголь производит 40 % электроэнергии в мире и будет оставаться важнейшим источником для производства электроэнергии и стали в ближайшие десятилетия.

Конец эпохи угля неизбежен, но он наступит не скоро. «Могильщиком» черного угля окажется «зеленая» энергия, развитие технологий которой в корне изменяет энергетический сектор. Чем быстрее будет обеспечен переход к «зеленой» энергии, тем раньше будет отодвинута угроза экологической катастрофы. Энергетический сектор ожидают масштабные реформы.

Этого требует забота об окружающей среде планеты!