Что подразумевается, когда говорят о перспективах, которые дает распределенная энергетика для России? Обычно под этим термином понимают совокупность технологий, базовым свойством которых является близость к потребителю энергии. Это распределенная генерация, управление спросом и энергоэффективностью, системы накопления и хранения энергии, микросети. Много говорят о положительных эффектах, которые несет в себе переход от централизованной энергетики к распределенной, вроде снижения конечной цены электроэнергии для потребителей, уменьшения потерь в сетях, повышения надежности, качественного энергоснабжения удаленных территорий. Потребители начнут осваивать ранее недоступные для себя роли — генератора и накопителя электроэнергии. Во многих европейских странах на распределенную генерацию уже приходится 20–30% всего производства электроэнергии. И к этому же должна стремиться Россия.
И вроде бы для этого действительно есть предпосылки. Российская электроэнергетика уникальна: с одной стороны, у нас крупнейшая централизованная энергосистема в мире, с другой — две трети территории не имеют к ней доступа. Постоянно растет конечная цена на электроэнергию для потребителей, потому что в эту цену закладывают все что можно — от строительства электростанций в Крыму до компенсации роста тарифов населению. Казалось бы, раздолье для развития распределенной энергетики: промышленным потребителям выгодно строить свои локальные системы, для удаленных территорий формировать обособленные энергокластеры с интеллектуальными системами управления, жилому сектору интересны накопители и микрогенерация. Но не все так просто.
Первые шаги к распределенной энергетике формально уже сделаны. Существует «дорожная карта» Национальной технологической инициативы (НТИ) EnergyNet (и даже какие–то пилотные проекты), действует рабочая группа при Минэнерго по внедрению локальных интеллектуальных энергосистем. В некоторых (но далеко не во всех) стратегических документах отражены планы по развитию данного направления. Выпускаются многостраничные исследования, в которых подчеркивается измеряемый десятками гигаватт потенциал распределенной энергетики, которая к 2035–му (2040–му, 2050–му) году составит серьезную конкуренцию традиционным ТЭС и АЭС. Но при ближайшем рассмотрении становится понятно, что глобальную перестройку российской энергетики никто не планирует.
Крупным генераторам и сетевикам распределенная энергетика неинтересна — зачем растить себе конкурентов, когда правительство любезно включит в тарифы все, что вам нужно, будь то замена отработавших свое турбин или покупка территориальных сетевых организаций. Зачем им обособленные микросети и просьюмеры со своими двунаправленными потоками энергии, когда классическая система «генератор — сеть — потребитель» прекрасно работает без малого 100 лет и приносит стабильный доход?
Точно так же распределенная энергетика не нужна системному оператору — ему проще управлять единой энергосистемой из нескольких сотен генерирующих объектов, чем тысячами обособленных подсистем, а позитивные моменты типа сглаживания пиков потребления и гипотетического повышения надежности пока совсем не очевидны.
Внедрение собственной генерации для промышленного потребителя далеко не всегда лучше подключения к энергосистеме. Конечно, если у вас локальное месторождение нефти или газа на Ямале, вам выгоднее построить свою электростанцию, нежели тянуть сотни километров ЛЭП до ближайшей подстанции «Россетей». То же самое — если ваше производство требует постоянного обеспечения электроэнергией 24 / 7 (например, у вас тепличный комплекс). Или вам требуется горячее водоснабжение и пар. Но и во всех этих случаях окупаемость энергообъекта может составить до 10 лет — а кто у нас строит столь долгосрочные планы? Не говоря уже о том, что на вашей гипотетической лесопилке далеко не всегда будет доступ к газу для ваших газопоршневых установок, да и сам газ отнюдь не дешевеет.
Наконец, для развития распределенной энергетики в России отсутствует достаточная нормативная база. Государственные регуляторы и инфраструктурные организации совершенно не готовы к либерализации рынка и массовому появлению новых типов «активных потребителей». Условия действующей системы регулирования в рамках ЕЭС либо создают для объектов распределенной энергетики экономически невыгодные условия (крупные объекты на оптовом рынке страдают из–за перекрестного субсидирования), либо обеспечивают их функционирование в рамках ЕЭС за счет других участников рынка (поддержка объектов ВИЭ за счет включения в тариф других потребителей), либо вынуждают к полностью автономной работе, что не способствует развитию направления в целом.
В итоге получается вполне классический сценарий: вроде бы, исходя из позитивного мирового опыта, нужно внедрять новые технологии или хотя бы создавать предпосылки для их внедрения потребителями, но на практике это никому не интересно. Проще в очередной раз повысить цену на энергию для промышленности и на эти деньги отремонтировать старые турбины на гигантских электростанциях советских времен, прикупив заодно парочку негосударственных территориальных сетевых организаций.
