Благодаря усилиям Президента РК Нурсултана Назарбаева, казахстанцы впервые почти за 30 лет увидели, как реально снижаются коммунальные тарифы в Казахстане. Безусловно, такая ситуация не может не радовать граждан и предпринимателей. Однако, не все так радужно. Все чаще можно услышать мнения о том, что подобное “ручное” снижение тарифов может не только нанести вред коммунальной отрасли, но и вызовет обраный рост коммунальных расценок через некоторое время. О будущем сферы ЖКХ и “тарифных” перспективах портал eenergy.media побеседовал с председателем президиума “Казахстанской ассоциации “Прозрачный тариф” Петром Своиком.
— Петр Владимирович, что вы думаете по поводу “волевого” снижения тарифов? Это экономически допустимо при рыночных отношениях?
— Для начала нам надо разобраться в двух важных аспектах того, как же происходит формирование и утверждение тарифных ставок.
Первое. Дело в том, что исторически, взаимодействие государственного регулятора и монополистов происходит в режиме “тет-а-тет”. Никого третьего, в виде общественных организаций или профессиональных экспертов, в этот процесс попросту не допускают. Да, у нас прописаны в законодательстве формальные процедуры, вроде публичных слушаний и отчетов монополистов, но это декоративно-постановочные мероприятия, никакого влияния на реальное формирование и утверждение тарифов они не оказывают.
Более того, регулятор не имеет фактической возможности контролировать деятельность каждого монополиста. Дело в том, что поставщиков коммунальных услуг в Казахстане слишком много по сравнению с небольшой штатной численностью персонала регулятора, не говоря уже о естественных ограничениях профессиональной компетенции.
И получается, что всю информацию о деятельности монополистов, государственный орган получает от самих же монополистов. Фактически, что предприятия расскажут, тому регулятор и должен верить. Других источников информации, способных раскрыть подлинное положение дел, нет. У нас в Казахстане не существует прописанных в антимонопольном законодательстве институтов и процедур, которые бы могли обеспечить регулятора реальным знанием об эксплуатационной и инвестиционной деятельности подшефных субъектов естественной монополии.
Второе. После финансового кризиса 2007-2008 годов правительство осознало необходимость повышения коммунальных тарифов для того, чтобы сократить или хотя бы не допустить нарастания степени износа в отрасли, который к тому времени достиг пред-катастрофических значений. Практика ежегодного утверждения тарифов была заменена более долгосрочным планированием на 5-7 лет вперед. Более того, в эти долгосрочные тарифы сверх расходов на эксплуатацию, специально включалась дополнительная инвестиционная надбавка, рассчитанная на ликвидацию износа и расширение производства. Такая практика появилась в 2009 году с утверждением тарифов сразу до 2015 года, и распространялась она только на электростанции. И это нововведение показывало очень неплохой результат, удалось вернуть в работу почти 3 тысячи МВт, это много. И сработало еще и потому, что курс тенге, не считая небольшой (по сравнению со следующей) девальвации 2014 года, был почти постоянным. И как раз с 2015 года, когда грянула почти двукратная девальвация, этот механизм долгосрочных предельных тарифов стали переносить на другие коммунальные отрасли – тепло-, водо-, газо- и электроснабжение. Однако, девальвация, не просто обнулила эффект от долгосрочных тарифов, но и фактически отбросила электроэнергетику и коммунальные отрасли назад.
— Но причем здесь девальвация? Понятно, что есть закупки иностранного оборудования. Но ведь основные энергетические и трудовые ресурсы имеют казахстанское происхождение.
— Дело в том, что в энергетике и ЖКХ затраты на эксплуатационную часть (покупка топлива, зарплата сотрудникам) относительно небольшая – не более 30-40 процентов. Важно понимать, что потребитель не столько платит за сами услуги, сколько за возможность быть подключенным к этой системе, способной в любой момент обеспечить его нужды. Поэтому велики не зависящие от текущей нагрузки постоянные затраты и капитальные вложения, составляющие “львиную” долю. Так вот, эти затраты примерно на 50% зависят от импорта. Итого, в затратах энергетиков и тепловиков как минимум 30% – это зарубежные поставки. А вся выручка у коммунальщиков в тенге. Соответственно, после девальвации затраты на импорт выросли в 2 раза. Обесценение тенге поставило крест на мечтах предприятий об обновлении производства. При этом, нужно помнить, что под эти долгосрочные предельные тарифы предприятия подталкивали брать кредиты, многие из которых получены в валюте. В тот момент они были достаточно дешевыми, однако, после девальвации эти займы оказались просто удушающими. Вот та ситуация, к которой мы сегодня пришли.
— Вы часто говорили, что тарифы не прозрачны. Возможно, у Президента есть своя информация, исходя из которой, он сделал вывод о том, что тарифы в Казахстане завышены?
— При всем уважении к Президенту, могу сказать, что такой объективной и правдивой информации нет сегодня ни у кого. Регулятор получает от монополистов данные, которые транслируются дальше. Поэтому, я считаю, что распоряжение Президента о снижении ставок построено не на эксклюзивной информации, а на каком-то приближающемся важном политическом событии, по окончанию которого неизбежно возникнет вопрос не только о восстановлении прежних тарифов, но и о двукратной их компенсации в сторону увеличения.
Тут нужно понимать следующее. Сегодня на рынке сложилась трехфакторная картина. Назовем ее так. Вопрос по первому фактору: насколько хватает сегодняшних ставок самим предприятиям – электростанциям, сетевым компаниям и другим, где скажем прямо, тяжелая работа, вредные условия труда и невысокие зарплаты? В целом, худо-бедно текущего уровня тарифов хватает на поддержание их работы. Второй вопрос. По карману ли сегодняшние расценки гражданам? Да, люди с трудом, но способны оплачивать коммунальные услуги, и малый-средний бизнес, на пределе, но тоже. Мы не видим массовых долгов или возмущений по поводу высоких тарифов. Это значит, что для основной части населения и МСБ такие расценки по карману, но и низкими их не назовешь. То есть, и предприятия с трудом сводят концы с концами, и потребители, хоть и скрепя зубы, но оплачивают коммунальные услуги. А посередине у нас располагается коррупция. На мой взгляд, значительная часть поступающих денег, могу предположить – порядка 25%, просто распиливается. Коррупционные схемы работают по всей вертикали – от бригад ремонтников до директоров и выше. То есть, примерно четверть средств попросту исчезает.
Что с этим делать? Ответ очевиден.
В “междусобойчик” между регулятором и монополистами нужно включить независимые общественные и профессиональные институты, которые смогут проводить мониторинг эксплуатационной и инвестиционной деятельности предприятий. Конечно, не надо считать каждую скрепку у монополиста, но основные затраты (закупки, ремонт, модернизация) необходимо отслеживать в режиме реального времени.
В процесс нужно включать прописанную в законодательстве сторону потребителя. Не просто старушек, которые прочитали о публичных слушаниях и пришли на них, чтобы покричать и поплакать. Должна быть институированная сторона, которая на основе государственного заказа отслеживает возможности и потребности потребителей и предоставляет полученную информацию. Плюс – пул профессиональных экспертов, имеющих заказ на технико-экономический аудит эксплуатационной и инвестиционной деятельности монополистов. Тогда публичные слушания можно сделать ключевой частью тарифного процесса и проводить их на состязательной основе. Монополист расскажет о своих нуждах и проблемах. Экспертный совет представит объективный доклад о реальном положении дел на предприятии. Вот здесь действительно надо повысить расценки, а вот здесь нужно разобраться с руководством, которое явно “отпиливает” деньги. Далее сторона потребителя приведет свои обоснования. И уже на основании полученной информации регулятор, в роли арбитра, принимает решение о повышении или понижении тарифов. Так должно быть в идеале.
К сожалению, я вынужден еще раз повторить, что решение Президента носит чисто политический характер под какое-то ожидаемое событие. Мою версию подтверждает тот факт, что вскоре после заявления Президента на Совете Безопасности, Мажилис рассмотрел и одобрил пылящийся с прошлого года как бы новый законопроект “О естественных монополиях”, в котором принцип “междусобойчика”, к сожалению, сохранен. Там по-прежнему отчет монополиста и публичные слушания прописаны в виде холостой профанации, не имеющей реального значения. То есть, настоящий контроль за тарифами еще впереди.
— Насколько нужно повысить коммунальные тарифы в Казахстане, чтобы привести в порядок систему ЖКХ?
— Я думаю, что если не трогать коррупционную прослойку, и оставить все как есть, то ставки придется едва ли не удваивать. Например, если мы посмотрим официальный, утвержденный министром, прогнозный баланс мощностей в энергетике до 2025 года, и прикинем по самым скромным нормативам стоимости строительства, то денег получается ровно, сколько денег мы платим сегодня. То есть, тариф должен быть в два раза выше.
Если мы послушаем нужды и жалобы тепловиков, водоснабжающих и водоотводящих компаний, то мы узнаем еще более печальную картину. Они нам скажут, что им для выправления ситуации тоже нужно удваивать расценки.
Какой у нас выход из сложившейся ситуации? Нам необходимо переводить тарифный процесс в отслеживаемый по затратам и состязательный формат, а после этого, на базе полученной объективной информации, принимать решение, насколько надо поднимать тарифы в Казахстане. Я не буду заниматься популизмом и не буду говорить, что при реализации моих предложений можно будет понизить ставки. Нет. Но, если принять такую схему, то тарифный процесс можно будет поставить под контроль и не выпускать уровень оплаты за комуслуги из зоны реальной платежеспособности населения и экономики.
