Как бы ни изменилась энергетика, Россия была и будет энергетической сверхдержавой. Такой точкой зрения поделился мировой энергетический совет. Об актуальных направлениях в развитии энергетики, будущем мировой энергетики и проекте «Северный поток — 2» в интервью руководителю представительства РИА Новости в Швейцарии Елизавете Исаковой рассказал генеральный секретарь Мирового энергетического совета (МЭС) Кристоф Фрай.
— Господин Фрай, как вы оцениваете нынешнюю энергетическую ситуацию в Европе?
— Во-первых, на глобальном уровне, но это справедливо и для Европы, мы говорим о глобальном энергетическом переходе. Три основных двигателя такого перехода – это декарбонизация, диджитализация и децентрализация. Эти три Д, как мы их зовем, которые ведут энергетические системы в будущее.
Многие примеры показывают, что инновации ускорили энергетическое развитие. Развитие обновляемых источников энергии превосходит все ожидания. И мы видим, что новые технологии привели к новым формам энергии, а также к инновациям в области доставки их бедным слоям населения, у которых ранее не было доступа. Так что мы видим много примеров того, как эти три Д продвигают развитие энергетических систем.
Это заставляет многих энергетических лидеров задуматься. И в Совете через наши исследования и мероприятия мы стараемся понять значение этих изменений, найти самые захватывающие инновационные истории и также посмотреть, какие политические меры необходимо принять, чтобы справиться с таким видом перехода.
— Вы говорите о переходе от ископаемых источников энергии к возобновляемым. Когда такой переход вообще может состояться?
— Это не только переход от ископаемых к возобновляемым источникам энергии. Это изменение всей системы. Ведь даже переход с угля на газ является частью такого перехода. К примеру, с точки зрения транспорта мы можем говорить про водород и машины, которые используют его как топливо. Так что это не только вопрос о переходе от ископаемых к возобновляемым источникам энергии. Этот переход более глобальный, он касается изменения всей энергетической системы, какой мы ее знали.
Если речь идет о времени и о переходе именно к возобновляемым источникам, то об этом еще рано говорить. Мы все еще на 80% зависимы от ископаемой энергии. И если представить временные рамки, когда мы значительно сократим эту зависимость, то мы можем сразу говорить о десятках лет. Нельзя за один день перейти с одного топлива на другое. Это займет десятки лет.
Но мы видим негативное влияние ископаемых видов топлива на климат, и нам необходимо провести эти изменения. Эта мы как раз и обсуждаем.
— Генеральный директор Международного агентства по возобновляемой энергии (IRENA) Аднан Амин ранее заявил, что развитие возобновляемой энергетики способно оказать в будущем влияние на геополитику. Полагаете ли вы, что глобальный переход, о котором вы говорили, может привести нас к новой мировой войне? Потому что сегодня многие конфликты начались как раз из-за ископаемого топлива.
— Каждая сеть поставки имеет свою собственную геополитику. Сегодня половина мирового капитала инвестируется в энергетику и связанную с ней инфраструктуру. Если вы поменяете направление этих инвестиций, очевидно, что будут затронуты интересы многих, и очевидно, что это будет оказывать влияние на геополитику.
Эти изменения варьируются от региона к региону, потому что одни регионы богаты нефтью, другие – другими ископаемым продуктами, возобновляемыми источниками энергии. Есть также вопрос о том, что случится со странами, которые обладают наибольшим количеством ресурсов, возможно, они не будут иметь возможность пользоваться ими. Это будет также оказывать влияние на ситуацию.
Кроме того, появляются новые герои. Можно вспомнить редкие металлы, такие как кобальт, никель, которые сконцентрированы в других странах, и тут уже появляется другая геополитика, которая возникла от зависимости от этих металлов.
Так что мы всегда видели геополитику в энергетике и всегда будем видеть геополитику, связанную с энергетикой. Потому что это огромная часть экономическая, и мы должны работать сообща, чтобы достигнуть лучших результатов.
— Сегодня лидерами в возобновляемой энергетике являются Китай, Европа, Япония. А что вы думаете о потенциале России? Ведь энергетически мы очень богатая страна, причем не только ископаемыми источниками энергии, но и гидро-, ветровой, солнечной. Какое место вы отводите России в новом мире?
— Я думаю, что у России есть огромные возможности. Как бы ни изменилась энергетика, Россия была и будет энергетической сверхдержавой. Вопрос, возможно, заключается в другом. Есть наука о ресурсах, лидерстве в технологиях. Здесь Россия может предложить очень многое. С технологической стороны идет огромное соревнование. И многие страны стимулируют инновации в области экосистем. Россия также этим занимается. И надо посмотреть, кто в итоге окажется впереди.
— Но все же многие крупные рынки сегодня зависимы от цен на нефть, в том числе российский, ближневосточный. Каким вы видите переход для таких государств? Как их можно стимулировать для перехода на новую энергетику?
— Такой переход критически необходим. Если мы возьмем в качестве примера уголь, и посмотрим на Китай, то восточная часть этой страны почти полностью зависима от него. Очень сложно снизить уровень его влияния на китайскую промышленность, так как люди не смогут так быстро получить новые знания и новую работу. Трудовой рынок восточного Китая зависит от угля. В то же время, закрытие угольных шахт также не поможет облегчить ситуацию. Это справедливо и для США, и для ряда стран ЕС, к примеру, Польши и Германии.
В каждом регионе необходимо найти баланс между распределением работы, которая на сегодня зависит от природных ресурсов, которые мы используем. И каждый регион должен решить эту проблему. Это не будет легко, это займет время. Но необходимо предпринимать действия сейчас. А под действиями я имею в виду диверсификацию, создание большего разнообразия в экономике, ее устойчивость к переменам, а не зависимость только от одного ресурса. То есть нужны хорошие стратегии по диверсификации.
С другой стороны, необходимо обозначить четкие временные ограничения, к которым состоится такой переход. Потому что, если будет дедлайн, люди смогут переориентироваться и найти новую работу.
— А какие наиболее перспективные источники возобновляемой энергии вы можете выделить на сегодня?
— Существует большое количество возобновляемых источников. Но самые успешные – это солнечная энергия и ветряная. Гидроэнергетика также очень успешна, и у нее есть потенциал. Есть ниши в геотермальной энергетике, а также в тех видах, которые связаны с волнами и приливами. Но они дороже, менее продвинуты и медленно развиваются.
Но лидеры на сегодня — это энергии солнца и ветра.
— Как сегодня может быть достигнута цель об удержании потепления на уровне 1,5 градуса? И когда этого удастся достичь?
— У нас есть свои сценарии. Мы изучаем возможные сценарии того, каким может быть правдоподобное будущее для энергетики. И задаем вопросы, можно ли при этих правдоподобных энергетических сценариях оставаться в температурных лимитах роста потепления в 1,5 градуса.
Но в наших сценариях сегодня мы видим, что прийти к этому будет очень и очень сложно, если вообще возможно. Потому что с той скоростью, какую мы сегодня взяли, мы просто не придем к этому. Так что ключевой момент – это нам надо значительно ускорить наши усилия, если мы хотим получить шанс достигнуть лимитов в 1,5 и 2 градуса в будущем.
— Вы делитесь своими прогнозами с ООН?
— Мы делимся сценариями с тремя тысячами организаций в большом количестве стран. Их широко используют во всем мире.
— Как вы оцениваете проект «Северный поток — 2»? Это все же хороший проект для Европы или нет?
— Я думаю, необходимо сбалансировать две вещи. Первый вопрос, который можно задать – хорошо ли для Европы получить самый дешевый из возможных газ. И «Северный поток — 2» обещает предоставлять такой газ для Европы. В контексте того, что Европа хочет увидеть разнообразие в поставках и дешевый газ, «Северный поток — 2» является одним из элементов, который может дать такой дешевый газ, который может быть использован для замены угля для многих сфер в Европе. Так что это хорошая вещь.
С другой стороны, «Северный поток — 2» – это всегда вопрос путей транзита, который исключает некоторые страны.
— Это политический вопрос.
— Точно. Это политический вопрос. И я думаю, что Европа всегда будет подходить к этой политической теме с той позиции, что ни одна страна не должна быть лишена преимущества. Так что это тот баланс, который надо рассматривать в контексте «Северного потока — 2».
